Автор: Рашель Дэйли
Журнал “Грудное вскармливание сегодня”, 3 мая 2016г
Мы были готовы завершить грудное вскармливание. Я устала от ночных кормлений, а мой муж устал от истерик, которые наша дочь устраивала, когда ей хотелось сосать грудь, а меня не было рядом. Ей было 14 месяцев, и мы с мужем постепенно отлучали её от груди. Не то чтобы мы так решили, это получалось само собой. Я была выпускницей, сильно занятой на учёбе в конце семестра. Мой муж оставался дома с ребёнком и давал нашей девочке вместо моего молока воду, которую она начала пить без капризов.
Но все это изменилось, когда мы узнали шокирующую новость. На Рождество мама заметила несколько капель крови в подгузнике нашей дочери. На следующий день нас госпитализировали в педиатрическое отделение интенсивной терапии и ей поставили диагноз: редкая форма рака почек.
На тот момент моё молоко уже почти исчезло. Мы все были так заняты в течение праздников, что грудное вскармливание практически завершилось. Моя дочь ненадолго прикладывалась к груди перед ночным сном, но я даже не уверена, что она получала молоко. Мои лифчики стали мне слишком велики, и я уже задумывалась о покупке новых. Но теперь моя девочка нуждалась во мне и моём молоке больше, чем когда-либо.
Моего ребёнка постоянно тыкали, кололи, сканировали, ставили катетеры, делали общий наркоз. С каждой новой процедурой и с каждым днём она всё чаще просила грудь, и в ответ увеличивалась выработка молока. Моей груди не потребовалось много времени, чтобы надуться и налиться, – практически как после родов. Я была благодарна, что она решила вернуться к груди. Мы были опустошены и подавлены беспомощностью, навалившейся на нас в процессе подготовки к операции и последующего лечения. Но моя дочь нуждалась во мне и в моём молоке, и это позволило мне чувствовать себя нужной, даже когда я провожала её на операцию. Это было бесценно.
В январе моей дочке удалили почку и сделали биопсию лёгких. Ей не разрешали есть или пить что-либо в течение трёх дней после операции, потому что такое крупное хирургическое вмешательство может остановить работу кишечника. Моя грудь не понимала, что ей нельзя кормить нашу девочку, и стала опухшей, горячей и тяжёлой. Грудь становилась ещё тяжелее, когда дочь умоляла покормить её, лежа в кроватке, с трубками, вставленными в обе ноги, позвоночник, уретру и полость легких. Муж просил меня выходить из палаты, так как для всех нас было невыносимо отказывать дочке в груди, когда она больше всего нуждалась в комфорте и любящем прикосновении.
Чтобы облегчить состояние груди, я сцеживала молоко в комнате, предоставленной больницей. И плакала. Я молилась, чтобы у меня не пропало молоко, чтобы, когда моей малышке снова разрешат есть, она могла бы кормиться сколько её душе угодно и никогда больше не оставаться без этого дара любви.
На третий день вечером хирург услышал бульканье в кишечнике моего ребёнка и сказал, что кормить грудью можно. Хотя я только что закончила сцеживаться, я сразу же наклонилась к дочери, которая лежала в кроватке, и она мгновенно присосалась. Она пила долго и жадно. Когда она закончила с одной грудью, то попросила другую, а затем снова первую и снова вторую. Она не хотела останавливаться, и я тоже. К счастью, она продолжала кормиться с аппетитом и с жадностью в ходе выздоровления, которое затянулось: ей пришлось намного больше времени провести в постели из-за вызванного биопсией коллапса лёгкого. Моё молоко никогда не подводило нас: оно всегда приходило по требованию и наполняло её каждый раз, когда она просила.
Скоро моя дочь должна пройти ещё один курс химиотерапии. То, насколько хорошо её организм отреагировал на лечение, произвело сильное впечатление на врачей и медсестёр. Химиотерапия прошла успешно, лишь с незначительными побочными эффектами. Она прекрасно восстановилась после операции. И хотя наш онколог не подтвердит, что моё грудное молоко сыграло важную роль в успехе лечения, мы-то хорошо знаем, что грудное вскармливание сыграло огромную роль.
Сейчас моей дочке 18 месяцев, и она до сих пор говорит только “детские” слова и лепечет. Тем не менее, она очень хорошо показывает нам, когда она плохо себя чувствует из-за химиотерапии. В такие дни она чаще залезает мне на колени и постоянно нуждается в моём молоке, моём прикосновении и моей груди рядом с ней. В эти дни и ночи она хочет держать грудь во рту ещё долго после того, как закончила сосать.
Я всё ещё устаю от ночных кормлений, и мой муж всё ещё устает от истерик, которые наша дочь устраивает, когда она хочет кормиться грудью, а меня нет рядом; но мы увидели и поняли на своём опыте, как важно грудное вскармливание. Мы понимаем, что, когда всё в мире было против нашей малышки, она нуждалась именно в мамином молоке. Теперь каждая бессонная минутка, что я провожу рядом с ней ночью, каждый мой скучающий вздох в ожидании, когда же она закончит кормиться, чтобы я могла вернуться к своим делам, каждая маленькая капризка, устроенная для папы – всё это
наши крошечные благословения. Они напоминают, как нам повезло, что у нас есть наша замечательная девочка, и как мы благодарны природе, давшей мне грудное молоко, в котором мы так нуждались во время этих сложных испытаний.
Мне ещё какое-то время не понадобятся новые лифчики.
Автор: Рашель Дэйли. Саскатун, Саскачеван, Канада
Перевод: Елена Тарасова. Редакция: Мария Сорокина, Инна Бочарова
Корректор: Катя Шуберт
Статья была опубликована в журнале для матерей
Breastfeeding Today ("Грудное вскармливание сегодня") 3 мая 2016г по ссылке (временно не работает):
http://breastfeedingtoday-llli.org/babys-cancer-and-breastfeeding/
Архивная ссылка: My Baby's Cancer and Breastfeeding
